Самый известный комплекс в психологии – это Эдипов комплекс, предложенный Зигмундом Фрейдом в качестве описания модели формирования психических структур. Хотя миф об Эдипе описывает трагедию мужчины, Фрейд, позаимствовавший словечко комплекс у Юнга, отказался вводить дополнительные обозначения для Эдипова комплекса у женщин, отвергнув предложенную Карлом Юнгом модель Электры. Поэтому комплекс Электры в психоанализе не прижился, но нашёл своих исследователей среди представителей юнгианского направления.

Я бы никогда не обратила внимания на эту книгу, поскольку не питаю симпатии к юнгианству, но так как я на данный момент сама работаю над исследованием одного женского комплекса (да и вообще над феноменом комплексов), то решила ознакомиться со всеми русскоязычными работами на эту тему. Выяснилось, что таковых не так уж и много, и одно из них – исследование Нэнси Катер комплекса Электры.

Согласно мифу, Электра ненавидела и хотела убить свою мать Клитемнестру за то, что та погубила горячо любимого отца Электры – царя Агамемнона. В отличие от мифа об Эдипе, где прямо указывается на инцестуозную связь Эдипа с матерью и убийство отца, в мифе об Электре такой фактичности не обнаруживается, что на мой взгляд, подчёркивает роль фантазий, вероятно имеющих защитный характер, в комплексе. Электра создаёт и отчаянно держится за фантазию об идеальном отце, погубленном жестокой и эгоистичной матерью. Данная фантазия позволяет ей идентифицироваться с образом любимой и любящей дочери, скорбящей по хорошему отцу, что скорее всего является защитой от идентификации с депрессивной, разочарованной в своём браке и детях матери. Ненависть, питаемая Электрой к матери, и желание её убить так же, как мне представляется, являются защитным образованием против прямой идентификации с разочарованной, униженной и отверженной матерью.

В реальной жизни такая история может разыграться, когда в семье мать экстремально разочарована в отце, и отец, пренебрегая матерью, психологически и либидинозно отдаёт предпочтение дочери, подпитывая её тенденцию к идеализации, и по большому счёту используя её для сохранения и поддержания своей высокой самооценки. Для самой девочки такая ситуация не оборачивается ничем хорошим, поскольку её позитивная идентичность формируется и может существовать только в присутствии идеализированного образа мужчины.  Как только этот идеал оказывается под угрозой наступает жестокая депрессия, требующая своего разрешения либо через самоубийство, либо через разрыв с объектом идеализации, поскольку и смерть субъекта, и разрыв связи с объектом идеализации – это всегда шаг в сторону спасения идеала.

Довольно интересны аналогии, проводимые Нэнси Катер между мифом об Электре и жизнью американской поэтессы Сильвии Плат, которая потеряла отца в раннем возрасте и всю жизнь находилась под мощным влиянием его идеализированного образа. Отдавая должное проделанной Нэнси Катер работе, я не вполне согласна с тем как она расставляет акценты в своём исследовании, изучая миф об Электре так будто речь идёт о реальной женщине и, напротив, фокусируясь лишь на творческой составляющей жизни Сильвии Плат, пренебрегая фактами её реальной жизни. Например,  Сильвия периодически испытывала неудачи и разочарования, с которыми не могла справиться иначе, нежели обращаясь к идентификации с образом идеализированного мёртвого отца. Идеальный отец – тот, кто делал её одарённой поэтессой, в отсутствии этого идеала она сама и её жизнь становились невыносимыми в своей обычности. В стихотворении «Папочка» Сильвия сравнивает отца (и мужа, отношения с которым являются продолжением связи с отцом) с вампиром, которого она кормит своей кровью и должна убить, чтобы жить самой. Сильвия Плат попыталась порвать с мёртвым отцом, но не умея жить иначе потерпела поражение, покончив с жизнью в тридцатилетнем возрасте.

Психотерапия может предложить альтернативу только в том случае, если все составляющие этого комплекса будут тщательно изучены. К сожалению, Нэнси Катер, не являясь клиницистом, не даёт указаний на стратегии и техники работы с комплексом Электры у современных женщин, лишь самыми общими штрихами намечая возможные пути освобождения от его власти.

Сильвия Плат. «Папочка» (в сокращении, перевод Надия Зак)

Тебя не будет впредь, уже  не будет,

Ты — аспидный башмак,

В котором тридцать лет я, как нога

Жила,  несчастною и бледной,

На вздох или на чих едва решаясь.

Папуля, я б тебя  убила,

Когда бы ты не умер раньше, чем я собралась ….

Лишь десять было мне, когда тебя похоронили,

А в двадцать я сама пыталась умереть,

Надеялась, что так вернусь, вернусь, вернусь к тебе.

Я думала, хотя бы  кости это смогут.

Но только из мешка меня достали,

Собрали и скрепили на клею.

Тогда я поняла, что надо сделать.

И я нашла  подобие твоё,

Мужчину в чёрном с  Meinkampf во взоре,

Любителя пытать и трахать.

Которому  я и сказала  — да, да.

Вот так-то, папочка, все  кончено уже.

С корнями выдран чёрный телефон,

И голоса теперь сюда не проползут.

Коль я убила одного, убила и второго —

Вампира, он  сказался  мне тобой

И кровь мою сосал годами,

Семь лет, коль хочешь это знать.

Ты, папа, можешь лечь назад в свою могилу.

А в сердце чёрное твоё загнали кол.

И поселяне, что тебя не выносили,

Теперь  танцуют,  скачут над тобой.

Они-то точно  знали, кем ты был —

Ублюдком, папочка, ублюдком,  я порвала с тобой.